Правовой портал Программы Проекты Информация о закупках Видеохроника Аудиоматериалы Фотогалереи Библиотека союзного государства Конкурсы Викторины и тесты Интернет-приемная Вопрос-ответ Противодействие коррупции Архив Контакты
Наверх

24.07.2015

Горячий день Константина Симонова

В июле 1941-го года известный советский писатель стал первым, кто рассказал всему Союзу о боях за Могилев

«Полк, которым командует полковник Кутепов, уже много дней обороняет город Д.
- Снарядов и патронов у нас достаточно, а идти назад мы все равно не собираемся, - говорит т. Кутепов.И когда въезжаешь в расположение полка, то сразу видишь, что бойцы здесь решили скорее умереть, чем отступить».

Полковнику Кутепову на момент этой публикации оставалось жить меньше недели, а «Город Д.» – это Могилев. Такой была практика советской военной журналистики: упоминать конкретные географические объекты запрещалось из соображений безопасности, ведь немецких диверсантов хватало и в тылу, и на передовой, а подставлять своих никому не хотелось.

Под этой заметкой, «Горячий день», что вышла в «Известиях» 20 июля 1941 года, завсегдатаи столичных театров с удивлением обнаружили фамилию Константина Симонова. Молодой драматург уже был известен в столице двумя своими постановками в Ленкоме по собственным пьесам.

Был он известен и в среде журналистов – как самый молодой и талантливый военкор своего поколения, побывавший на Халхин-Голе и с первых дней окунувшийся в сражения Великой Отечественной…

«Упадка боевого духа не наблюдается»

Резвое продвижение фашистов по территории Советского Союза на белорусских землях стопорилось не единожды. У Брестской крепости, под Борисовым и под Гродно, на Волынском и Гомельском направлениях... Но самая долгая осада первых дней войны ожидала Могилев.

«В немецкой сводке группы армий «Центр» за 14-е июля указывается, что в то время, как «29-я дивизия в 10.00 достигла западной окраины Смоленска, 45-й армейский корпус продолжает бои с упорно сопротивляющимся противником в районе Могилев», - пишет Симонов в своих фронтовых дневниках «Разные дни войны». То есть оборонявшие белорусский город соединения оказались в глубоком тылу врага. Фашисты просто обошли неуступчивые части советских войск и штурмовали города, находившиеся много восточнее Могилева.

В упомянутом выше донесении немцев есть и еще одна примечательная фраза: «Упадка боевого духа в русской армии пока еще не наблюдается».

За захват города были ответственны отдельные дивизии 2-й танковой армии, которой руководил главный идеолог создания танковых войск как таковых Гейнц Гудериан (спустя две недели он получит Дубовые листья к своему Рыцарскому кресту за взятие Смоленска). Пока немецкие части продвигались к Могилеву, маршал Ворошилов уже готовил его оборону. Всего за неделю вокруг беззащитного города силами красноармейцев и местного населения создали 25-километровый оборонительный рубеж: окопы, минные поля, артиллерийские установки, на юге и севере страховал неприступный Днепр.

Когда 6 июля немцы подобрались к деревням в окрестностях Могилева, их встретили шквальным огнем. Когда на следующий день они попытались штурмом взять и деревни, и сам город, их отбросили на несколько километров назад. Неудавшийся блицкриг фашисты компенсировали детальной подготовкой: 12 июля началась мощная атака города с разных направлений. Самые ожесточенные бои и самое ожесточенное сопротивление ждало неприятеля близ деревни Буйничи, куда сутки спустя приедет начинающий военкор «Известий» Константин Симонов.



Кругом диверсанты

«В 3 часа 30 минут семьдесят немецких танков вышли на опушку и открыли ураганный огонь из орудий и пулеметов.

Наши противотанковые пушки пока молчали, не обнаруживая своих позиций. Но артиллерия поддержки открыла ответный огонь.

… Обходя противотанковый ров, сомкнутая группа машин наткнулась на минное поле. Семь танков были подорваны в течение нескольких секунд. Из окопов было отчетливо видно, как через люки выпрыгивают фашистские танкисты и падают рядом с машинами, скошенные огнем наших пулеметов».

Симонов и его фотокорреспондент Павел Трошкин примчались к укреплениям советских военных на следующий день. Ехать пришлось ночью – утром ждали новых обстрелов. Там и состоялось их знакомство с полковником Кутеповым.

«Трошкин, узнавший, что в полку Кутепова подбито и захвачено много немецких танков, торопил меня. Он еще в самом начале поездки сказал, что не вернется, пока не снимет разбитые немецкие танки. По газетным сообщениям, число их давно перешло за тысячу, а снимков пока не было. Жгли и подбивали их много, но при отступлении они неизменно оставались на территории, занятой немцами», - вспоминал потом Симонов.

По минированной дороге журналисты неслись на бешеной скорости, наивно полагая, что успеют проскочить, пока сработает мина. По приезду Симонова и Трошкина доставили под конвоем в штаб дивизии:

- Какие корреспонденты? – кричал Кутепов. - Какие корреспонденты могут быть здесь в два часа ночи? Кто ездит ко мне в два часа ночи? Кто вас послал?

А потом, смягчившись и проверив документы, объяснил свою настороженность:

- Сами посудите, товарищи корреспонденты. Знаете, какое положение? Приходится быть строгим. Мне уже надоело, что кругом все диверсанты, диверсанты.

После первого короткого интервью журналистов уложили спать, строго их предупредив: простая стрельба – спите дальше, артобстрел – добро пожаловать в окопы.

«Мы с Трошкиным легли и сразу заснули. Спали, наверное, минут пятнадцать. Потом с одной стороны началась ожесточенная ружейно-пулеметная трескотня. Мы продолжали лежать. Так устали за день, что лень было двигаться. Трескотня то утихала, то снова усиливалась, потом стала сплошной и слышалась уже не слева, там, где началась, а справа. Трошкин толкнул меня в бок.

- Странно. Стрельба началась у ног, а сейчас слышится у головы», - напишет Симонов несколько десятилетий спустя в своих воспоминаниях.

«Немцы удирали по высокой ржи»

Встреча с солдатами 172-й стрелковой дивизии навсегда изменила Константина Симонова. Увиденное и услышанное им на следующее утро окончательно развернуло карьеру молодого драматурга в сторону военной журналистики и военной прозы.

- Мы так уж решили тут между собой: что бы там кругом ни было, кто бы там ни наступал, а мы стоим вот тут, у Могилева, и будем стоять, пока живы. Вы походите, посмотрите, сколько накопано. Какие окопы, блиндажи какие! Разве их можно оставить? – объяснял Кутепов Симонову причины, по которым дивизия ни на шаг не отступит с занятых позиций.

День выдался тихим. Во многом благодаря этому Симонову смогли устроить экскурсию туда, где еще вчера рвались снаряды и горели немецкие танки. Трошкин вволю нафотографировал свидетельства важной победы советских войск. Снимки эти стали сенсацией после их публикации: вот она – первая настоящая удача за столько дней войны.

Симонов узнал, как немцы атаковали левым флангом, но были скошены огнем из советских пулеметов. Как не успела сделать и двух десятков шагов выбросившаяся из леса пехота фашистов. Как взрывали мост, по которому прорваться пытались одни немецкие танки, как били прямой наводкой по другим, как подпускали немцев на бронетехнике на расстояние 200 метров к расположению дивизии, а затем расстреливали в упор из противотанковых орудий. Вся страна вчитывалась в донесения Симонова с передовой:

«Командир батальона капитан Гаврюшин, решив, что пора действовать, приказал открыть огонь своим противотанковым пушкам и пулеметам, расположенным в глубине обороны.

Одновременно бросилась в контратаку наша пехота.
… Немцы удирали по высокой ржи, бросая оружие и срывая знаки отличия.
На опушке леса их встречал и провожал огонь наших гаубиц».

14-часовой бой на Буйничском поле закончился для советских солдат горой трофеев в виде брошенного фашистами оружия, техники, мотоциклов и железных крестов, а для немцев – потерей 39 танков!

Свой «Горячий день» Симонов писал уже в Москве, во время двухдневной своей передышки. В день, когда заметка была опубликована, он уже снова мчался с фотокорром Трошкиным на передовую, под Вязьму…

Живые и мертвые

Оборона Могилева закончилась для его защитников трагически. К 26 июля в городе скопилось несколько тысяч раненых, боеприпасы и продовольствие почти закончились. Ультиматум немецких войск командование отклонило. Полковник Кутепов предложил идти на прорыв.

Солдатам удалось подорвать стратегически важный мост через Днепр, а некоторым – даже форсировать реку и соединиться с другими советскими частями. Случилось это уже без Кутепова – он был убит той же ночью при выходе из окружения. Возглавлявший 172-ю стрелковую дивизию генерал-майор Романов выжил тогда, в июле, но спустя два месяца, будучи уже партизаном, все равно попал в плен и был повешен.

Не дождался окончания войны и спутник Симонова фотокорреспондент Павел Трошкин. Засвидетельствовав для потомков оборону Москвы, Сталинградскую и Курскую битвы, он погиб, когда советские войска уже освобождали Украину. В бою под Ивано-Франковском, по дороге на Львов, в сентябре 1944-го. На его машину напали бандеровцы, и Трошкин до последнего отстреливался из автомата, лежа рядом с автомобилем на шоссе.

«В моей памяти он сохранился человеком сильным, упрямым и до такой степени необузданным в своей работе, что с ним было опасно ездить. Когда ему надо было непременно что-то снять, он не отступал от своего намерения ни при каких обстоятельствах… Остался в моей памяти облик, пожалуй, самого бесстрашного из всех наших фотокорреспондентов», - вспоминал о нем Константин Симонов.

Бои за Могилев вообще и сражение на Буйничском поле - в частности, стали основой его романа «Живые и мертвые», а после войны Симонов долгие годы боролся за придание Могилеву статуса «города-героя». Писатель в ту войну побывает еще в осажденной Одессе, пройдет по землям Румынии, Болгарии, Польши и увидит бои за взятие Берлина. Но под впечатлением от подвига советских солдат он попросит и прах его развеять именно на Буйничском поле, и воля его была выполнена в 1979 году.

- Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, — поле под Могилёвом, где я впервые в июле 1941 года видел, как наши в течение одного дня подбили и сожгли 39 немецких танков…

Вениамин Лыков